Ранее, на будущей территории города Сокола было 14 рек. (Их может быть и больше). Названия может и не точные, а такие, какие сохранились в памяти старожилов.
В литературе и архивных материалах они не упоминаются. Все они впадали в Сухону, пополняя ее водные запасы. В наше время большинство из них засыпано или захламлено бытовыми и производственными отходами.
А когда-то реки и речки располагавшиеся в черте города были чистыми, с заросшими смородиной берегами. Водилась и рыба. Может и названия у некоторых связаны с видом рыб, водившихся в изобилии в реке.
В городской черте, по правому берегу впадали в Сухону: Хайманга. Она у дач на Бережке. О том, что это река, можно убедится весной при разливе, когда в устье Хайманги ловят рыбу даже «солидные» рыбаки. В обычное время она больше похожа на овраг со свалкой на берегу.
Лещевка — название говорит само за себя. Старожилы рассказывают, что когда-то в ней ловил таких лещей, которые нынешним рыбакам и не снились, разводя при этом руками на всю ширину. Сейчас ее летом можно перешагнуть. По имени речки дано название деревни (улицы). Некоторые старожилы вспоминают другое название реки — Березовка.
речка Анциферка, город Сокол
Маргьянка — протекала по краю поселка Лесобаза. Сейчас представляет собой грязную канаву.
Анциферка, раньше полноводная и чистая текла под деревней Анциферка. Летом пересыхает.
Волкушка, по имени деревни Волокуша. От куда пошло название, не помнят, но помнят, что мостика на ней не было. По весне перебирались с берега на берег на плотиках, иногда переворачиваясь вместе с ним.
Речки по левому берегу:
Глушица — начало берет чуть не на землях харовских. С ней связано имя Дионисия Глушицкого.
Вахшенга — на территории Сухонского ЦБЗ, засыпана полностью.
Енса — протекает примерно в 50-ти метрах от деревни Енса. Берега у реки были высокие, а сама веселая и чистая.
Карповка — есть предание, что в реке водились карпы, но возможно имя деревня и речка получили по имени основателя деревни Карпа.
Истоки Соколицы находились в лесу за старой поликлиникой. Сейчас от нее осталась канава, идущая от улицы Новой по железнодорожной ветке.
Махреньга — берет начало на торфяниках, поэтому вода в ней темная, с омутами и бочагами. Разливающаяся по весне и заросшая лилиями и кувшинками, она была необычайно красива.
По ее берегам в лесу росли грибы и ягоды. А уж для купания лучше места было не придумать. Теперь ее постигла участь всех малых речек.
В деревне Бережок были три ручья или речки, но названия их никто не мог вспомнить. В центре Сокола, говорят, тек ручей или речка, который, сливаясь с Соколицей, направлял свои воды в Сухону.
Наверное, из-за небрежного отношения к природе, к естественным водным источникам, так обмелела голубая магистраль Сокола — Сухона.
Источник: Чуева Н. В., книга III, «Время и люди», Сокол, 2007 г.
Читать онлайн «Голубые дни» автора Соколов-Микитов Иван Сергеевич — RuLit — Страница 41
А все же немножко чувствуем мы себя героями приключенческого романа. Мы, как куперовские следопыты, пробираемся камышами, и, как следопытам, нам открывается широкий, блещущий, наполненный птицею залив…
Упираясь длинным легким веслом, мы плыли серединой мелкого зеркального спокойного залива. Февральское весеннее солнце ослепительно отражалось в окружавшей нас золотившейся глади.
Мы плыли, со всех сторон окруженные птицами. Утки не напускали на выстрел и удалялись незаметно.
Так, медленно продвигаясь, мы постоянно оставались в центре широкого круга птиц, замыкавшегося позади нашей лодки.
В бинокль были видны отдельные табуны кормившейся и нырявшей на воде птицы. Стаи уток, вытянув шеи, высоко взлетали и, покружившись, опять опускались. В местах кормежки, на отмелях, вода мутилась от птичьего помета.
Хорошо было любоваться на великое птичье раздолье! Ружья нетронуто лежали на дне лодки. Широкое зыбкое марево высилось над горизонтом. И, покрываемый маревом, безбрежным, бескрайним казался наполненный птицею залив.
Умение хорошо править куласом дается только немногим охотникам, и хороших куласников-толкачей было мало. В Ленкорани нам рекомендовали рыбака и охотника Васю.
Уже на восходе солнца мы были на заливе. Окруженные птицами, мы опять скользили по розово-золотистой глади, призрачно туманившейся по горизонту. Мерно отпихиваясь веслом, поблескивая молодыми зубами, Вася нам рассказывал, как ловил редких птиц для зоопарка.
Чем ближе мы подходили к границе запрета, смелее и обильнее делалась птица.
Стаи кормившихся на отмелях гусей и краснозобых казарок напускали на выстрел. На камнях, точно изваяния, сидели огромные орлы-белохвосты.
В черте заповедника открылся большой розовый остров. Нам хотелось увидеть сборище редких птиц, и мы попросили Васю направить поближе. Розовый остров оказался собранием кормившихся на большой отмели фламинго.
В бинокль мы отчетливо видели высоких, с искривленными клювами птиц, стоявших неподвижно и топтавшихся на одном месте. Солнце косыми лучами освещало птичий розовый остров.
Птицы стали подниматься на воздух, когда мы подъехали на выстрел. Широко расправляя красные крылья, вытянув длинные шеи, извивающейся вереницей они потянули на север.
Мы плыли дальше, и, сидя в куласе, я записал несколько рассказов зверолова и охотника Васи.
Бакланы и бабуры
На Каспийском море живет большая птица бабура. У этой птицы есть под клювом большой кожаный мешок, в который она прячет рыбу. Весною бабуры-пеликаны охотятся на рыбу так. Соберутся на отмели большой артелью, окружат цепью косяк рыбы и давай хлопать по воде крыльями. Шум поднимут такой, что издали можно подумать: курьерский поезд мчится. Пригонят рыбешку к берегу на отмель — и пошла потеха! Наглотаются рыбы до отвала, а чего сразу не могут съесть — прячут в свои подклювные мешки. Мешки эти у них растягиваются, как резиновые.
Много раз приходилось стрелять в пролетающих с рыбного промысла бабур. Выстрелишь, бывало, а бабура после выстрела первым делом рыбу выбросит из мешка, нередко еще живую. Точно откупиться хочет.
Замечательные эти птицы живут в большой дружбе с другими морскими птицами — с бакланами. Среди всех морских птиц баклан считается лучшим ныряльщиком. Подолгу могут оставаться бакланы под водою на самых глубоких местах. Много дорогой рыбы уничтожают бакланы, поэтому рыбаки бакланов очень не любят.
Где на глубоком месте кормятся в море, ныряют, достают с морского дна рыбу прожорливые бакланы, там обязательно плавают бабуры. Издали посмотришь — не сразу догадаешься. Поныряет, поныряет баклан, крылья обмокнут — пора бы и посушиться. А до берега лететь далеко. Вот поймает баклан рыбешку, подплывет к бабуре, и такой будто происходит разговор:
«Разреши мне, дружок, на твоей спине обсушиться».
«Если рыбку дашь, разрешу».
«Пожалуйста, вот тебе рыбка. »
Отдаст баклан рыбку приятелю, а бабура за это ему свою широкую спину подставит: пожалуйста, мол, влезай. Каспийские рыбаки часто видят, как посреди открытого моря, далеко от берегов, на спинах больших белых птиц стоят черные птицы, раскинувши мокрые крылья, точно черные паруса. Так на спинах бабур сушатся и отдыхают в открытом море прожорливые бакланы и, хорошо обсушившись, начинают снова нырять. А ленивые бабуры преспокойно плавают наверху, опустивши над водою длинные носы, — ждут новой подачки.
